с. Климов Завод и окрестности

[корзим]

получается ее по краю и железная дорога пересекала?

[Константин]

Это не ЖД, а улучшенная дорога с насыпью.

[Byzosha]

Здравствуйте. Что за кладбище обозначено на карте? Из каких деревень туда хоронили? На топокарте 1988 г. вблизи даже урочищ не обозначено. Правда неподалеку от кладбища, вдоль дороги из Климова Завода имеются относительно молодые (20-30 лет) сосновые посадки.

Побывали там неделю назад. О том, что это было кладбище, напоминают только почти сгнившие две ограды и относительно новый крест, видимо установленный потомками умершего в 1961 году человека.

Но самое что нас поразило - это то что какие-то подонки раскопали большинство могил. То, что копают захоронения военных, сделанные на скорую руку, еще как-то понятно, но мирное кладбище?..

[55555t]

Раскопы могил старые?

[Byzosha]

да, старые, я не имею опыта определить возраст, но точно не год, не два и не три назад, а раньше. раскопы видно на фото.

[Константин]

Хороший вопрос, что за кладбище. В этом месте деревень небыло. Ближайшие это Орешенки и Филиппенки и Хвощеватая, но они практически полностью были разрушены в войну. А какая там местность? Возвышенность, низина, есть ли рядом ручей или родник?

[Byzosha]

Местность там равнинная. Само кладбище едва возвышается над местностью между дорогой и кладбищем. Сразу после Климова Завода дорога спускается ниже и далее идет по ровной местности.  Родников и ручьев нет. Скорее всего кладбище от деревень, исчезнувших в войну. А тот человек, чье фото на кресте, наверное попросил его похоронить рядом с предками.

[55555t]

я проезжал по дороге рядом весной 2003-2004г., тогда дорога была туда караул. Кладбища не видел, но местность там действительно ничем не примечательная.

[яков]

К сожалению умирает деревня,умирает и кладбище.Таких мест у нас очень много.Скорее всего это кладбище советского времени,когда  хоронили не возле церквей.Следить за могилой уже некому, дикое место зарастает лесом вот имеем,то что имеем. А может быть это военные захоронения перенесенные в братскую.

[Константин]

Проект часовни в селе Климово. 1891 год.

[Константин]

Сегодня посмотрел дело "Подворная опись имущества крестьян и оклада годового оброка по сельцу Климову с деревнями" на 1851 год.

В деле указаны источники доходов крестьян.
Некоторые деревни специализировались на отдельных видах ремесел. Так, в Гриденках занимались "деркою драни для крыш", в деревне Латышах в основном делали глиняную посуду (видимо здесь есть выходы хороших глин), в деревнях Митьково и Губино занимались земледелием и пасли скот. Отдельные крестьяне занимались деланием бочек (бондари), выделкой овчины, кузнечным мастерством, плотницкими работами, пчеловодством, производством кирпича, витьем веревок, деланием ободов для колес, пастушеством; торговлей: битым скотом, маслом, солью, продуктами, съестными припасами, мелочным товаром, красным товаром. Одно семейство занималось перевозкой дров на судах в Санкт-Петербург.
Но 90% всего мужского населения занималось пилкою дров и отхожим промыслом на земляных работах при прокладке шоссе. Отдельные крестьяне были подрядчиками бригад по земляной части (десятники по шоссейным дорогам).
Видимо климовские крестьяне проложили не одну сотню километров дорог в Российской Империи).


За каждым крестьянским двором числилось от 2 до 5 лошадей и 2-3 коровы.  Меньше двух лошадей встречается редко. Хотя во дворе могло проживать и 2 больших семейства.Можно представить какая была везде движуха и как было все вытоптано скотом.

[яков]

За каждым крестьянским двором числилось от 2 до 5 лошадей и 2-3 коровы.  Меньше двух лошадей встречается редко. Хотя во дворе могло проживать и 2 больших семейства.Можно представить какая была везде движуха и как было все вытоптано скотом.

Я бы сказал,объедено скотом.Окружающая деревню местность должна была выглядеть как шведский газон.Да и сена впрок необходимо было заготавливаться очень много,значит все косилось не только близ деревень.Одним словом-красота.

[сашок]

Вспомните названия "нивки" -встречается сейчас нередко. Растут полосами деревья  (в основном береза и осина) толщиной в самовар.
А ведь это , обычно, просто бывшие  в начале 20 века границы между наделами, которые постепенно заросли. Такие перелески в Медынском районе раскорчевали в 1967-1970 году, . Получилось огромное поле, а теперь опять заросло.

[сашок]

"В деле указаны источники доходов крестьян."

Читал аналогично про Калужскую губ. Также развивалось отходничество. От подрядов на строительство дорог до найма в
московские ресторации половыми , женщины -в няньках.

[Константин]

Изучаю одну семью по Бутурлинской волости. В семье 8 детей и все дожили до средних лет. Жена рожала каждые 2 года. (18-20 лет одних родов) И так повсеместно... Просто сейчас это как то в голове не укладывается.  

[яков]

Изучаю одну семью по Бутурлинской волости. В семье 8 детей и все дожили до средних лет. Жена рожала каждые 2 года. И так повсеместно... Просто сейчас это как то в голове не укладывается.  

Рожать-то рожала...только выживало мало детей.Многие умирали еще в младенчестве.

[Константин]

Конкретно в этой семье все выжили. То есть, если они и могли умереть, то эти случаи уже не входят в категорию "детская смертность". А так да...мерли как мухи.

[сашок]

В семье двоюродного брата прадеда тоже 8 детей. Один не вернулся с ВОВ.
Еще обратил внимание имеется неск. случаев костных заболеваний, кот  в нынешнее время легко оперируется, как-то: подвывих бедренного сустава, дв. брат деда вообще ходил как-то уткой -будто хромал на обе ноги сразу. Тогда этот не лечили.
В семье деда жила до старости его сестра, не выходившая замуж. Похоже, тоже с каким-то дефектом.

[Константин]

Юхновские землекопы

           Если  во второй половине 19-го века организовали  модный сейчас опрос по выбору символа Юхновского  уезда, Смоленской губернии, то с большой вероятностью местные жители выбрали бы таким предметом… лопату.  Вот что писал в тот период один из  Климовских (ныне населенный пункт – Климов-Завод Калужской области) старожилов Семен Рыбалкин: «Ежегодно с апреля, у нас наступает «бабье царство» и продолжается до глубокой осени. Преобладание женского элемента резко бросается в глаза: в храме, на базаре, в поле – везде женщины составляют подавляющее большинство. Такое на первый взгляд странное явление объясняется тем, что домохозяева на указанный период времени уезжают из родных сел и деревень на производство тяжелых земляных работ, преимущественно по железным дорогам и шоссе, к подрядчикам и рядчикам (разница между подрядчиком и рядчиком заключается в том, что первый имеет дело из первого источника, а последний из вторых или третьих рук - С.Р), которыми обильна наша местность. Как известно, землекопство чрезвычайно развито среди крестьян Юхновского уезда и вообще бывших Юсуповских крестьян, живущих в волостях – Климовской, Слободской, Бутурлинской и Подсосонской. Оно служило главным источником дохода нашего крестьянина. До какой степени специализировался наш «сеятель и хранитель» в означенной работе даже трудно и представить. Если, например, по какому либо стечению обстоятельств мужичек не пойдет на лето в «земляную» работу, то он в качестве домохозяина, если не совсем бесполезен, то во всяком случае оказывается мало способным к сельским работам. Главной причиной чрезмерного развития у нас отхожего промысла является тяжелая неплодородная почва вашего уезда, которая, как мачеха, гонит нашего Микулу Селяниновича искать заработка на стороне, удовлетворяя его нужды… («Смоленский Вестник» от 10 июня 1898 г., 3 стр.). В июньских номерах этой же газеты  за 1887 год  была представлена статья И. Добротворского с вышеприведенным заглавием, представляющая несомненный как общий, так и местный интерес и в наше время. Ниже мы предлагаем ее вашему вниманию без каких-либо стилистических корректировок и поправок.
            Этот округ – южная половина Юхновского уезда, где издавна приютился грабарский промысел, не мыслимый без знания основных правил геометрии. О грабарском промысле грамотные русские люди знали до сих пор не больше того, что им давали различные географические учебники, т. е. что «Юхновский уезд славится своими  грабарями», или «Юхновский уезд ежегодно отпускает очень много грабарей во все губернии России». Есть, правда, о грабарях ещё несколько теплых слов у А. Н. Энгельгардта в его «письмах из деревни», но они очерчены здесь очень уже слегка и мимоходом (и преимущественно с одной стороны – нравственной), вследствие чего описание их как-то стушевывается и тонет в той массе интересных и разнообразных явлений и фактов из деревенской жизни, которые полными руками рассыпает перед читателем талантливый наблюдатель в «письмах из деревни. А между тем грабарский промысел представляет собою весьма интересное явление как по своей экономической организации, так и потому влиянию, какое он оказывает на население, занимающееся им». Автор полагает, что помимо общего интереса, подробное фактическое описание будет представлять даже некоторую поучительность, потому что, при помощи этого описания, можно хотя отчасти выяснить изнанку так их «великих и блестящих подвигов ума человеческого», как железные дороги. Изнанка эта, как увидит читатель, если и не так страшна, как описал ее поэт, слишком уж изобильно разубравший ее «косточками русскими», за то все таки в общем очень и очень неприглядна». После такого вступления, автор переходит к описанию местности, где развиты грабарский промысел и излагает вкратце его историю. «По последней статистической переписи», говорит автор, произведенной земскими статистиками, в Юхновском уезде насчитано 6505 человек грабарей, что составляет по отношению к общему количеству промышленников в уезде 32%, а по отношению к общему числу всех мужчин, достигших рабочего возраста – 23,4%. В грабари уходит ежегодно около ¼ части всех мужчин, работников в уезде, и они составляют в общем валовом итоге треть всех рабочих, занимающихся, кроме земледелия, еще какими бы то ни было отхожими заработками. Главным центром землекопного района считается южная часть уезда, так наз. Юсуповщина (бывшее поместье князя Юсупова), состоящая из волостей Бутурлинской, Климовской, Слободской, Подсосонской и частью Знаменской. В этих волостях живут «коренные» настоящие землекопы, принявшие почему то немецкое название «грабарей»; здесь, как говорят, первоначально зародился и развился этот промысел, охвативший в настоящее время уже добрую половину уезда, и здесь же и по сию пору живет главная масса грабарей; в волостях же, расположенных по левую сторону реки Угры, в северной части уезда, землекопов совсем почти не встречается». «Возникновение этого промысла в здешней местности нужно отнести ко времени Петра I, когда в России впервые земляные работы (по части возведения крепостей и канализации) начали производиться в огромных размерах. Так, по крайней мере, говорят сами грабари, передающие, «со слов дедов», что «землекопному ремеслу научил их царь Петр, что бороды всем брил». На основании этих отрывочных данных, можно догадываться, что первая практика в землекопном деле была получена ими при постройке Петербургской Петропавловской крепости, которая, как известно, была построена сначала вся из земли, и для которой «землю должны были рыть и таскать согнанные для того из всех областей русского царства помещичьи крестьяне, отчасти в кулях, отчасти в полах своих кафтанов (Факсродт, «Россия при Петре В.»). Затем, очень может быть, Юхновцы принимали участие в проведении Ладожского, Обводного и Вышневолоцкого каналов, в устройстве Рогервицкого рейда, Троицкой крепости и других капитальных земляных работ петровского времени. Первая практика далась им не легко. Они сделали грабарство постоянным своим занятием, начали ходить на сторону с лямкой и лопатой и нанимались рыть колодцы, пруды, канавы и т. п. Юхновские грабари приняли большое и деятельное участие в постройке шоссе в России. Они нанимались к подрядчикам не иначе, как в десятники, или артельщики (т.е. руководителями и заправилами работ). Такое исключительное положение юхновцев–землекопов в артелях, особый почет и уважение, оказываемые им не только простыми рабочими, но и подрядчиками и инженерами, высокая плата, получаемая ими, – соблазнительно действовали на тех крестьян Юхновского уезда, которые не занимались грабарством. Многие из них бросили другие промыслы и пристали к землекопам. Таким образом, благодаря постройке шоссе, с 80 годов число грабарей все увеличивалось, все расширялось, пока не стали строить железных дорог. Постройка этих дорог еще более послужила к развитию грабарства в Юхновском уезде.  Юхновцев по прежнему обязательно приглашали в строительные артели, за ними посылали иногда за целые сотни верст. Эпоха железнодорожной горячки 60-х и половины 70-х годов была золотым временем для Юхновских грабарей. Многие из них сделались сами подрядчиками, накопили деньженок и зажили припеваючи. Со второй половины 70-х годов, железнодорожная горячка поостыла, главные линии были уже проведены, количество работ уменьшилось, – и грабарский промысел быстро пошел под гору, число грабарей стало с каждым годом уменьшаться и самый заработок их начал, по общим отзывам, падать». Выше упомянуто, что всех грабарей в настоящее время в Юхновском уезде 6505 человек, тогда как ранее их было втрое больше, это единогласно утверждают сами крестьяне. В настоящее время насчитывают 36 деревень, в которых нет ни одного грабаря, и из которых лет 15 назад почти все уходили на сторону по земляной части; во многих деревнях из 20, 30 грабарей осталось всего 3, 4 человека, остальные взялись или за местные кустарные промыслы, или стали уходить на фабрики и «по черной работе» в Петербург, Москву и др. большие города. «Совсем рушился наш промысел», говорят сами землянники, жалея о прекратившихся, хорошо оплачивавшихся постройках железных дорог. Упадок промысла виден уже из того, что теперь грабари сами ходят и напрашиваются к подрядчикам, тогда как в прежнее время подрядчики присылали к ним, или приезжали сами. Крестьяне, по словам автора, рассказывают, что иной пойдет на сторону, как следует землекопу, – с лопатой и лямкой, а потом и пришлет известие, что он поступил на фабрику, в дворники или извозчики. Очертив таким образом положение грабарского промысла прежде и теперь, автор перечисляет работы, на которые грабари ходят в настоящее время, и каким образом организуются их артели, уходящие на сторону. «В настоящее время», говорит автор, грабари ходят на железнодорожные работы только в Уфимскую губернию и Туркестан, где строятся новые линии; незначительное число их подряжается на ремонт каналов Мариинской и Вышневолоцкой систем и на работы по осушению болот в западном крае. Большая же часть их уходит на мелкие земельные работы, как то: рытье прудов, колодцев, канав и т. п., в разные губернии. На стройку железных дорог, на каналы и «болота», как говорят здесь, грабари нанимаются только к крупным подрядчикам, содержащим артели от 100 до 500 человек. Подрядчиками являются по большей части местные крестьяне, сторонние же подрядчики приезжают сюда редко, – разве только в том случае, если где-нибудь открываются новые капитальные работы, напр. постройка крепостей, железнодорожной линии и т.п». «На мелкие работы землекопы ходят всегда самостоятельными артелями по 4–7 человек и очень редко в этом случае нанимаются к подрядчикам». На мелкие работы подрядчики нанимают артели не более, как в 15, 30 человек, много в 50. («Смоленский Вестник» от 19 июня 1887 г., 2–3 стр.).
      

[Константин]

 Переходя к описанию организации землекопной артели, г-н Добротворский характеризует ее следующим образом. «Организация самостоятельной артели землекопов очень проста», говорит он. «Члены ее «подбираются промежь себя», «по дружеству», – по соседству и «по согласию».  Рабочие в таких артелях делятся на три руки. Артель выбирает из своей среды старосту «подрядчики», который ведет все отношения и заключает условия от имени товарищей, подписываясь полным именем, с прибавлением слов «и с товарищами». На нем же лежит обязанность заботиться о всем необходимом для артели; каждую неделю он должен отдавать своим товарищам отчет в израсходованных общественных деньгах, который обсуждается до малейшей копейки. За свои труды он получает 5–10 р. за лето, в случае же плохих заработков всего 2, 3 р., а то и ничего не получает, так как он лицо выборное, получающее вознаграждение не по обязанности, а «из чести», «из уважения». При найме на работы, в договоре участвуют все члены артели и только выработавши подробные условия, передают свои руки и права старосте. Артели уходят обыкновенно из дома не на все дето, а только с апреля месяца до Петрова дня, возвращаясь к сенокосу и страдной поре домой, и потом уже, покончив все работы, уходят из дому до глубокой осени. Таким образом рабочий сезон их продолжается пять месяцев, с апреля по ноябрь. За это время работник первой руки зарабатывает обыкновенно, не считая разных мелких расходов, от 60 до 80 р., работник второй руки от 40 до 60 р. и работник третьей руки – от 25 до 40 р. За рытье колодезя, считая в том числе и вставку сруба, берут от 1½ до 2 р. с сажени. За рытье прудов берут гораздо дешевле, так как эта работа легче и удобнее рытья колодцев. Как на особенность землекопной артели, автор указывает на то обстоятельство, что члены артели исполняют свою работу не сообща, а каждый порознь, в отдельности от других. Это особенно часто встречается при копаньи канав, прудов и корчеваньи кустов. Сначала вся площадь работ разбивается на участки по 10, 20 сажень в каждом, затем, при помощи жеребья, определяют кому на какой участок становиться, и каждый затем работает на своем участке, получая плату, по количеству выработка. Артель оказывает несомненное нравственное влияние на всех своих членов. А. И. Энгельгардт говорит об них следующее: «в артели грабары ведут себя отлично; ни пьянства, ни шуму, ни буйства, ни воровства, ни мошенничества. Артель не только зрит за своим членом, но, оберегая от всяких подозрений свою добрую славу, наблюдает за всем, что делается в усадьбе (при рабочих), дабы не случилось какого-нибудь воровства, подозрение в котором могло бы пасть на грабаров. Все грабары пьют водку охотно, любят выпить, и когда гуляют дома, то пьют много, по-русски, несколько дней без просыпу, но в артелях ни пьяниц, ни пьянства нет. Никто в артели не пьет в одиночку, а если пьют, то пьют с общего согласия, все вместе, в свободное время, когда это не мешает». Заведомо воров, пьяниц или буянов артель не принимает в свою среду. После этого автор переходит к описанию условий найма, на каких землекопы поступают к подрядчикам.
«Договор с подрядчиком, говорит он, заключается обыкновенно в феврале или марте месяце; условия эти в большинстве случаев на бумаге не пишутся и в правленскую книгу сделок и договоров не заносятся, так как у каждого подрядчика есть свои особые печатные «расчетные книжки» или «договорные листы», запасенные заранее; в них рабочему остается только подписаться рядом с печатной фамилией хозяина, или поставить крест в случае своей неграмотности. Рабочий здесь уже не может предлагать хозяину свои условия или, по крайней мере, вносить коррективы, так как хозяин все заранее одумал за него и придал всем условиям одну прочную, постоянную форму печатного слова. Для большей верности эти договоры представляются в волостное правление, где старшина свидетельствует их. В книжке подробно указаны срок, на который нанялся рабочий, плата, выговоренная им и условия работы; последние обозначены иногда очень детально, с скрупулезной точностью. Мелкие подрядчики разсчетных книжек не имеют, а заключают письменные условия, сущность которых вполне одинакова с первыми. Общий срок найма у подрядчиков – с 20, 25 апреля по 1–5 ноября, т. е. 6 месяцев и 10–15 дней. Плата назначается обыкновенно огульно за весь срок. В отношении платы рабочие делятся также на три руки. Рабочий 1 руки получает от 75–100 р., второй – 50 до 75 р., третьей – от 15–50 р. В состав рабочих третьей руки входят как «перволетчики», которые пошли на работу только первый год, парни от 17–20 лет, так и все те рабочие, которые по своим слабым силам не в состоянии «вытянуть» в работе наравне с первыми группами. Рабочие третьей руки определяются в «крючники» или «подтяжки», для переноски тяжестей и в «мостовщики – для очистки мостов, а также на вырубку просек, корчевку леса, водоотлив, разравниванье земли и проч. мелкие работы. Лучшие из землекопов первой руки назначаются обыкновенно в старосты или десятники и получают за это особое вознаграждение. В договорах и расчетных книжках новейшей формации (1885–1886 г.) вносится еще условие такого рода: «если же я окажусь неуспешным в работе, то волен подрядчик цену мне уменьшить, назначив сообразную с ценами других рабочих по стоимости труда. Определение этой стоимости производится хозяином, или его служащими и принимается мною беспрекословно» (рассчет. книжка, выданная подрядчиком Смирновым рабочему Рубихинской вол., д. Горенцы, Ив. Булычеву, от 18 февраля 1886 г.). В других договорах «за неисполнение работы в нужном количестве», рабочий «подвергается штрафу, определяемому по добровольному соглашению с подрядчиком», или же тотчас увольняется из артели с платою только по день увольнения. Десятники получают обыкновенно двойное или тройное жалованье и значение их лучше всего определяется пословицами, сложившимися о них среди землекопов: «десятник – чорту племянник», «бойся Бога да десятника», «что подрядчик не сделает словами, то доделает десятник матюгами» (по другому варианту «кулаками»). Десятники играют роль главных надзирателей над работами, заменяют как бы самого хозяина в артели, пользуются неограниченной властью. Они могут переводить рабочего из одной руки в другую, налагать штрафы, делать вычеты и проч.; за оскорбление десятника рабочий наказывается также, как и за оскорбление подрядчика (штраф), об этом проставляется и в условии, в такой, напр., форме: «за оскорбление подрядчика или лиц, которым он вверит управление артелью и надзор за работами, полагается такой то штраф. В отсутствие хозяина десятник не сам работает, а только надзирает за другими, если же подрядчик сам находится при артели, то десятник, сохраняя свое звание и плату, обязан выходить на работы наравне с другими. За последние годы подрядчики стали было вместо дорогих десятников (от 200–400 р. каждый) нанимать приказчиков со стороны, из бывших волостных писарей, недоучившихся семинаристов и т.п., платя им по 50–100 р. в лето. Но такие приказчики оказались совершенно не пригодными, так как рабочие их постоянно обманывали и производили работы вдвое медленнее. Это заставило подрядчиков отказаться от таких приказчиков, и возвратиться к десятникам, хорошо знакомым с работами, почему и рабочие не могут их обманывать. При заключении условия, рабочими выговаривается задаток, около 1/5 части всей платы, проезд же до места работ и обратно рабочий принимает на свой счет, причем на это иногда уходит более ¼ всей заработной платы. Рабочий обязан прибыть на место работ в обозначенный в условии срок, иначе он штрафуется в размере полуторного или двойного жалованья за каждый просроченный день. В случае же совсем не явится на работы, то возвратить задаток и уплатить неустойки от 50 до 70 р. В прежнее время неустойку эту в условиях не обозначали, а причисляли просто к прогулам. Вообще в договоры последнего времени стали вноситься многие подробности, о которых прежде не было и помину. В некоторых условиях 1886 г., напр., сказано: «прибыть на место работы я (рабочий) должен за день до поступления на работу и в этот день, назначенный для отдыха, обязан изготовить бараки и нужные инструменты, так, чтобы никакой задержки в работе не было на следующий день»; день поступления рабочего на работу считается за начало работ и с этого дня производится ему плата. На работах землекопы помещаются или на квартирах у крестьян, или живут в землянках и бараках, которые строятся ими в праздники или в дождевые дни, когда работ не бывает. Так как помещение рабочих полагается от хозяина, то он, соблюдая свою выгоду, обыкновенно заставляет рыть землянки или строить бараки, а не помещает их у крестьян, хотя бы работы производились в самой деревне. Пища рабочим полагается от подрядчика и в договорах обозначается только, что она должна быть в достаточном количестве и из доброкачественных припасов. Но в последнее время стали подробно причислять харчи, отпускаемые рабочим. Из этих перечислений видно, «что хлеба рабочему выдается досыта, но не более 3–4 ф. в день; в скоромные дни на обед и ужин варится кашица из гречневых круп с говядиной или солониной; кроме этого дается еще каша с постным маслом, которого идет по 1 ф. на 10 человек. На кашу и кашицу отпускается круп по 1 ф. на человека, говядины тоже по 1 ф.; в постные дни дается сушеная рыба, а вместо кашицы иногда варится горох. Капуста для щей на замену кашицы отпускается только по праздникам по усмотрению подрядчика; соли и квасу дается, сколько потребуется. За растрату хозяйской провизии виновный подвергается штрафу вчетверо против ее стоимости, или просто штрафу в 2 р. и сверх того за каждый фунт растраченной провизии по 1 р. Платье и обувь у рабочих обыкновенно свои. Инструменты для работы все выдаются подрядчиком, кроме лямки, которая должна быть принесена из дому. Рабочему дается тачка с чугунным колесом, железная лопатка на деревянном черенке и лом; в течение лета рабочий может переменить 1 лопатку и потребовать, чтобы ему насадили на нее 2 новых черенка, что и производится плотниками, нанимаемыми для этой цели в артель человека по 2–3. По окончании работ все выданные инструменты должны быть возвращены в целости, в случае же потери какой-нибудь вещи с рабочего вычитается ее стоимость «по назначению подрядчика» или по цене, определенной в расчетной книжке: за тачку 1 р. 60 к., колеско с болтом 1 р. 20 к., лом 1 р. 70 к., лопатка железная 50 к., черенок к лопатке с насадкой 30 к. Цены эти выше обыкновенных, рыночных цен, потому что, взыскивая с рабочего, подрядчики имеют в виду наказать его «за небрежность». Такому же взысканию рабочий подвергается, если он, вследствие порчи инструментов, потребует их больше указанного числа, т. е. в лето сломает не две лопаты, а три, потребует не два черенка, а более и т.п. Если рабочий, без согласия подрядчика, передает кому-нибудь постороннему свои инструменты, или позволит временно ими попользоваться, то подвергается за это штрафу в 2–3 р. за каждый раз (условия 1885, 1886 г.). По условиям прежнего времени подрядчик обязывался водить рабочих в баню на свой счет не менее 2 раз в месяц; в последнее же время этого условия не проставляется, а говорится только, что «рабочий будет пользоваться на счет подрядчика банею по возможности после уроков или во время отдыха» когда и сколько раз в месяц обыкновенно не обозначается. По условию рабочей обязан работать в тех местах, где будет указано ему подрядчиком. В случае надобности рабочей должен во всякое время переходить с одного пункта работ на другой, как бы далеко расстояние между ними ни было. В договорах 60, 70 годов обозначалось, что при таких переходах каждые 30 верст засчитываются рабочему за 1 рабочий день и он получал харчи, как и в обыкновенную рабочую пору. В новых договорах (80 год.) полагается на переход 40 верст, жалованья за это время не полагается, а вместо обеда хозяин выдает во время перехода по 1 или ½ коп. на человека с версты. Кроме того ставится условием, что рабочее не могут уклоняться от переходов и в праздничное время. Перевозка громоздких инструментов производится на счет подрядчика; а более легкие и удобные для переноски, в роде лямки, лопаты, должны быть переносимы самими рабочими.  («Смоленский Вестник»  от 26 июня 1887 г., 2–3 стр.).

Сергей Юрьевич Поляков.